Жизнь Ивана Иваныча дала трещину. Нет, от него не ушла жена, его не выгнали с работы, и даже морда не треснула от хорошей жизни в чудесном царстве-государстве.
Наоборот. Треснула у Ивана Иваныча попа.
Хотя по сценарию, от всех сладких щедрот, посылаемых жизнью, попа должна была слипнуться.
Но нет.
Треснула. Напополам.
Конечно, о таких вещах в приличном обществе не говорят, и даже не пишут.
Это вообще не комильфо, нонсенс и фу. Но мы же с вами свои люди? Не буржуазия какая? С нами ведь обо все можно поговорить?
Иван Иванович страдал душевно и мучился физически- физически.
Душа у Иван Иваныча была широкая, а тело еще ширше.
И как каждое широкое тело, оно, тело, много ело.
Ну и, естественно, много отдавало. Круговорот еды в природе еще никто не отменял.
Иван Иванович стал есть мало, но много пить. От боли.
Каждая отдача еды вызывала дикие боли, как при самой отдаче, так и часами после нее. Так вот, чтоб эту боль как-то заглушить, он и начал пить. Равновесие количества съеденного и количества отданного было нарушено. Ел он мало, пил много, а на выходе, все тот же результат. Часто. Много. И больно.

Решил Иван Иванович плюнуть на все приличия, и пойти к доктору по выхлопным отверстиям.

Доктор долго заглядывал Иван Иванычу в душу. И просто так щупал, и даже с увеличительным стеклом вглядывался внутрь.
И, наконец, вынес вердикт.
Вердикт состоял из одного красивейшего слова : Фиссура.
Слово играло на языке всякими радужными фиолетовыми красками, грассировало буквой эс и рвалось щеголять перед всеми знакомыми своим иностранным звучанием.

Доктор спросил у пациента на предмет наличия у него запора.(фу, нонсенс, не комильфо)
Пациент сказал, что таковым не страдает, а наоборот, совсем наоборот, по шесть раз в день, а то и восемь.
Доктор, согласно кивнул головой, сделав вид, что все понял, и выписал бедолаге порошочек апельсиновый, пить один раз в день, и это порошочек, как было обещано, стабилизирует частоту отдачи еды, с восьми раз на один-два.

Ну и мазь какую-то выписал, фиссуру мазать, чтоб ей приятно было. После каждой отдачи продуктов.

Иван Иванович был законопослушный гражданин. А уж врачей слушался, как маму дорогую.

Купил он порошочек, да прочитал для чего он, оранжевый от сахара свободный.

А на упаковке, не русским языком, было ясно написано, что для поносу это (фу, не комильфо)!

Но Иван Иванович и так не страдал отсутствием оного.
Он, скорее, страдал отсутствием мозгов, потому что несмотря на написанное, он этот порошок выпил.

Ну, то что доктор прописал же! А доктору он верил, как маме дорогой.

Всю субботу Иван Иванович отдавал то, что съел и выпил в пятницу, потом начал отдавать продукты за четверг, потом за среду. Наконец продукты закончились, и он начал отдавать воду.

Он с умилением и со слезами вспоминал те счастливые дни, когда он проделывал эту процедуру всего шесть раз в день.

Потому что в субботу, он уже просто сбился со счета.

Он не выходил из узкого кабинета четыре часа подряд. Он был бы и рад выйти, но непреодолимая сила притяжения к унитазу (фу) тянула его назад.

Вся(!) суббота прошла в муках творчества. Иван Иванович корпел и кряхтел, плакал и уже выл от невысказанности чувств к доктору.

Фиссура молча радовалась происходящему с ней и плакала вместе со страдальцем кровавыми слезами.

Дорогие господа присяжные, я думаю, что Высокий суд просто обязан оправдать моего подзащитного за убийство проктолога. Да, он виноват! Но он не виноват, господа присяжные заседатели.