— Ой, девочки, вы знаете, я себя таки плохо чувствую, — сказала Циля Моисеевна подружкам.
— А шо такое, Цилечка ?, — пытаясь скрыть зависть, спросиля Софья Абрамовна.
— Ви знаете, Софочка, что-то в спине стреляет, но пока промазывает, наверное там снайпер близорукий, но таки я боюсь, что когда-нибудь, выстрел попадет у сердце.
— Циля Моисеевна, — вмешалась Белла Ефимовна, — вам таки надо написать завещание.
— У меня есть хороший нотариус, а мы с Софочкой свидетелями пойдем.
— Мине не нужны никакие свидетели, Белла. Мой Боря пока ничего не знает. Вы что хотите, чтобы после ваших показаний, его лишили моего курьиного бульона? В тюрьме, Беллочка, только петухи. Какой из них бульон?
— Ну ладно, ладно, вы мине уговорили, шо мне трудно, чиркнуть два-три листка?
Циля села за компьютер, потом вскочила, пересчитала серебрянные ложечки, и снова села. Через три часа завещание было готово.
Оно бы было готово и через два часа, но надо было пересчитать все куриные перья, которые не попали в бульон, а были любовно зашиты в подушку. Подружки тоже не скучали, помогая Циле Моисеевне проводить инвентаризацию.
— Так, Боре моему, завещаю все деньги с его счета, что я потратить не успела.
— Мишеньке, сыночку, квартиру, Боря и в гараже поживет.
— Сарочке, дочке, машину, таки девочке нужно в свет ездить...
— Вам, дорогие подружки, я завещаю свои мемуары, вы и на мемуары не заработали..
Ну все, кажется. Ложки и пуховую подушку я заберу с собой.
— Цилечка, но вы не упомянули Полю, вашу невестку. А она о Вас плохого слова, в глаза не скажет. Только когда вас нет, вас и вспоминает. Скучает, наверное.
— Ах, да.
«Поля, тебе наследственный алкоголизм », — дописала Циля Моисеевна....

У меня с детства, зрение плохое. Астигматизм, близорукость, дальнозоркость и косоглазие. Поэтому я художественные фильмы по телевизору не смотрю. Но у меня их муж смотрит, правда не по телевизору, а по компьютеру. Закроется в своем кабинете и смотрит. Я ему не мешаю. Вижу я плохо, но слышу хорошо. И так довольна, что муж у меня сентиментальные фильмы любит. Это значит душа у него хорошая, добрая душа. Потому что звуки в тех фильмах, что муж смотрит, уж очень жалостливые. Все время кто-то стонет, задыхается. Всхлипывает иногда. Наверное, он фантастику смотрит. Я женщина простая, языкам не обучена. Но слово «фантастиш» понять могу. «Фантастиш», оно же на всех языках «фантастиш».
А тут, недавно, муж, после фильма, из кабинета выходит, весь такой разомлевший,
удовлетворенный, ласковый такой, видно фильм больно душевный попался, пробудил в нем нежность ко мне. На диванчик меня усадил, рядышком, и говорит :
— А, давай, Наташка, с тобой в Амстердам поедем. Там, говорят, такие музеи есть, каналы, театры
— А, давай поедем, — согласилась я. Я театры и музеи, страсть как обожаю.
Ну, мы на следующий день, билеты купили, и в дорогу стали собираться. Я свои нехитрые пожитки собрала, в чемоданчик, а что муж укладывал и не видела. Знаю только, что он какие-то воздушные шарики купил, каждый в упаковочке. Но зачем они ему в Амстердаме, я не спрашивала, наверное у нас над кроватью захочет повесить, чтоб праздничное настроение было.
В Амстердаме, мы сразу пошли на улицу, где горят Красные фонарики. Шарики муж с собой прихватил. Муж у меня сентиментальный, я же Вам говорила. А умный какой. Литературу читает, «Национальную Географию» смотрит. Сказал, что нам обязательно нужно побывать на этой улице, архитектурой домов полюбоваться, в окошки посмотреть.
Ну и пошли мы смотерть в окошки. А я же все равно ничего не вижу. Ни вблизи, не издалека. А очки не ношу, чтоб красоту мою не портили. Видела только, что в окошках женщины какие-то стоят, сидят. Я догадалась, что это манекены, не дура же я, хоть и плохо видящая.
Тут вдруг один манекен начала в окно стучать. Я еще удивилась развитию электроники на западе. Стучит, значит манекен, мужа зовет. Муж с ней на пальцах стал изъясняться. И свое любимое слово: «Фантастиш», повторяет. Это он, наверное так же удивился современному развитию западных манекенов.Смотрю, манекен ему тоже что-то показывает, разглядела, что пять пальцев. А муж, головой на меня показывает и ладонь , пополам делит. Манекен радостно головой закивала и поежилась. Хоть и не человек, а жалко, она же в окне раздетая стоит вся.Потом мне муж объяснил, что манекен попросила у него помощи, за небольшую оплату. Вначале хотела оплатить мужу помощь, в размере пятидесяти евро, но муж скромный и согласился на двадцать пять. И предложил мне полакомиться мороженным, на те 25 евро, что он сейчас быстренько заработает, помогая манекену перестать трясти руками. Деталька там какая-то поломалась, он ее быстренько на место вставить и мы пойдем в музей.
Муж у меня на все руки мастер. И действительно, через 15 минут выскочил, грустный муж, совсем не такой, как после своих фильмов, не одухотворенный выскочил, рубашку на ходу поправлял, задралась она у него, наверное деталь трудная попалась, пришлось попотеть.
Музей оказался рядом с той улицей, где манекены в окошках. Названия я не поняла, Кекс-музей какой-то. Я-то думала, что это музей кулинарии, но мне потом муж объяснил, что это был музей изящных искусств.
И действительно, в музее было довольно изящно. Это я, как женщина сразу заметила. На стенках повсюду фотографии. Женские, мужские. Но почему-то все без одежды. Наверное, в бане фотографировали, догадалась я. А еще на стенках висели части тела. Но не все части. А только задние, и иногда передние. И я догадалась что муж просто перепутал название музея, и мы попали в музей анатомических фигур. И еще раз в этом убедилась, когда мы поднялись на второй этаж. Там, посередине зала гордо возвышался огромнейший памятник. Только я не поняла. Что это за монумент. Смутно догадалась, что где-то, у кого-то я уже такое видела. Но не под три метра в длину, а сантиметров 20. Но где, никак вспомнить не могла. Наверное, соседи показывали, они тоже часто за границу ездят.
А еще там было много скульптур, но все какие-то неправильно одетые. До пояса одетые, а ниже пояса, совсем и не одели их, скульптуры эти. А у одной куклы, похожей на Мерилин Монро, как две капли воды, юбка была. Но она все время наверх задиралась. Не прилично же. Муж попытался отремонтировать куклу. Поднял ей юбку, надел себе на голову, и начал искать у Мерилин Монро, какую-то деталь под юбкой. Я же говорила, что он на все руки мастер. Но тут, вдруг, заработала сигнализация, прибежали сотрудники музея, и нас прогнали.
Вот тогда муж и пригласил меня в театр.Честно говоря, там театров очень много, в Амстердаме. Почти на каждом здании написано «Театр» Там еще какое-то слово было. Нет, не кино. Но тоже на «Но» заканчивается. А первые три буквы, не помню я. То ли «Бро» то ли «Про». Я же по-Амстердамски читать не умею. И у каждого театра, в дверях менеджер стоит, зрителей зазывает, наверное. В Амстердаме народ не любит культурно просвещаться, совсем в театры не ходит.
Перед началом спектакля, показывали кино. Совсем, как у нас в кинотеатрах. Кино я рассмотреть не смогла. Я же вижу плохо. Но по звуку, поняла, что мужу понравится. Это как раз из таких фильмов было, что муж у себя на компьютере смотрит. Там все вздыхали, и какую-то маленькую девочку жалели «О, беби, йес», часто повторяли. А беби все вздыхала и стонала. Наверное ей было больно. Жалостливый такой фильм. В Амстердаме добрые люди живут.
Спектакль мне не понравился. Во-первых, актеры все время молчали. Только музычка играла. А глазами я все равно ничего не разглядела. Но суть поняла. Это был спектакль о гимнастических упражнениях в разных позициях, в монастыре. Вначале на сцену вышел монах , потом еще один монах, а потом появилась монашка. Они долго друг друга гладили. Наверное разминались перед зарядкой.
Потом сняли свои рясы, аккуратно сложили вещи на стульчик и стали делать гимнастические упражнения. Нет. Не в купальниках. Без них. Совсем без купальников. Бедная монашка прыгала с одного монаха на другого. Потом они кувыркались, делали мостики. Вернее, из монашки делали мостик. Мне стало совсем скучно и начала смотреть в зал. В зале почему-то были одни мужчины. Наверное женщины, дома сидят, или работают, некогда им по театрам расхаживать. Мужчины в зале не шумели, и все как один сидели, скрестив руки на животе. Отдыхали. Хорошо все-таки жить в Амстердаме.
Когда на сцене стали вздыхать и плакать, как в кино, я поняла, что скоро будет развязка. И на самом деле, гимнасты – монахи так притомились, что улеглись прямо на сцене спать. Там и кровать была. Вот, в чем мать родила, в том и улеглись. Втроем на одну кровать. И тут же занавес и закрылся. А чем там гимнастика закончилась, я и не поняла.
После театра, муж опять захотел посмотреть в окошки. Я не возражала.В одном из окошек, я увидела мужчину-манекена. Он почему-то сильно обрадовался мне и приветливо замахал руками, приглашая зайти. Я подумала, что и у него винтик сломался, какие однако в Амстердаме манекены хрупкие. И попросила разрешения у мужа, зайти, посмотреть, может и я чем-то могу помочь манекену. Муж почему-то страшно разозлился на меня, сказал, что я все равно ничего ремонтировать не умею, и руки у меня больные. Руки у меня были здоровые, но я с мужем спорить не стала, и мы пошли кушать мороженное.
В Амстердаме, самое вкусное- это шоколадное мороженное, на улице Красных фонарей. Всем советую. А если увидите моего манекена, из окошка номер 7, привет ему передайте. Пожалуйста. Я обязательно, в следующем году одна в Амстердам поеду, только операцию на глазах сделаю. И приеду. Манекены ремонтировать!

Зы:Это не про меня, хотя фотография-моя, сделана в Амстердамском секс-музее)